воскресенье, 05 февраля 2012
читать дальшеГлава 4. Призрачная процессия.
Всего лишь длинный зал. И абсолютно пустой – нет даже столов и скамеек, а про ковры и вовсе нет желания заикаться. Правда, света свечи не хватает, чтобы осветить весь зал. К тому же она прогорела больше, чем на половину. Если он не хочет потом плутать в темноте, ища путь на ощупь, придется возвращаться. Но сначала все-таки прогуляется до противоположной стены.
Когда слабенький огонек осветил каменную стену, Дик испытал что-то похожее на разочарование. Хотя, если подумать, чего он ожидал – что найдет клад? Он поднял свечу повыше и заметил, что стена вся испещрена широкими трещинами. Что-то неправильное в них было, хотя сказать, что эти «ранения» в камне похожи на орнамент или рисунок, сказать было невозможно.
Внезапно закружилась голова. Ричард подумал, что это из-за того, что он сейчас слишком сильно задрал голову, рассматривая эту старую, потрескавшуюся стену. Такое ощущение, что она старше Лаик, намного старше. Да нет, все это бред и ерунда. Даже если бы это была первая стена, вокруг которой уже строился дом, как бы она могла быть на втором этаже, учитывая, что пол выглядит почти новым. Хотя камни не очень-то боятся времени…
Ричард решил, что пора возвращаться. Вполне возможно, что ему даже удастся поспать. Дик повернулся, собираясь уходить.
В следующую секунду он зажал себе рот свободной рукой. До этого мгновения герцог Окделл думал, что призраков не боится. Ведь разве кто-то принимает всерьез старого сумасшедшего духа, обитающего в Нохе? Особенно, если тот показывается на глаза всем, кому не лень.
Но эти вызывали суеверную дрожь.
Дик понял, что не в силах заставить себя сдвинуться с места, отвести взгляд или хотя бы закричать. Время в зале точно остановилась. Зазвенел глухо колокол. По звуку колокольня совсем рядом, наверху, практически над головой… А призраки, облаченные в одинаковые рясы и сандалии, все шли и шли, выходя прямо из стены и так же исчезая в другой, перегородив Дику дорогу к выходу. Каждый идущий держал свечу. Ричард машинально отметил, что они идут парами. И что-то в каждой паре есть невообразимо схожее… Тут краем глаза Дик увидел, что стены больше не были пустыми. На них проступили какие-то изображения, буквы. Те, что Дик видел, никак не желали складываться в слова, дурача, обманывая, приоткрывая смысл, но стоило взглянуть на другой знак – и только-только пришедшее знание стремительно улепетывало. А картины… Такое впечатление, что они сменялись на глазах, плавно перетекая одна в другую. Хотелось закрыть глаза – но тело не желало слушаться. Хорошо хоть он больше не смотрел на шедших монахов со свечами, горящими зеленоватыми мертвенными огоньками. Но его затянули, загипнотизировали стены. Он так и стоял, не в силах оторвать взгляда от происходящего в зале.
***
Ричард понял, что вновь может повелевать собой, только когда последние призраки скрылись за толщей камня, а колокол, наконец, перестал тоскливо и протяжно гудеть.
Дикон, готовый в любой миг сорваться на бег, осторожно пересек зал с вновь опустевшими серыми стенами, держа дрожащей рукой небольшой огарочек. А покинув зал, поддался искушению и захлопнул тяжелую дверь. Глубоко вздохнул - и опрометью кинулся бежать. Остановился он только через три коридорных поворота. Сердце билось быстрыми толчками, а дыхание стало тяжелым. Ричард сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, усмиряя эмоции.
В коридорах по-прежнему никого не было, но Дик был настолько взволнован, что не дергался от каждого звука, когда шел «на разведку». Каким-то чудом он нашел свою комнату и, захлопнув дверь, опустился прямо на пол.
Впрочем, поспать ему той ночью все же удалось.
Хотя, забравшись под тонкое покрывало, Ричард был уверен, что не сомкнет глаз до утра.
Утром в его спальню постучались братья Катершванцы, заставив Дика загнать на задворки память ночные события. Бароны показались весьма добродушными собеседниками, и к завтраку Ричард спустился не совсем в отвратительном настроении. Впрочем, это скоро исправили.
А еще Дик не знал, что ему в скором времени суждено еще раз наблюдать за призрачной процессией, когда он, будучи оклеветанным, окажется с «однокорытниками» запертым в Старой галерее.
Глава 5. Первая ярость.
Уроки фехтования стали для девушки наказанием. Арамона был посредственным фехтовальщиком и, видимо, по этой причине сам «en garde» становился чуть реже, чем раз в две недели. Зато обожал комментировать неудачные выпады унаров. Особенно тех, кого можно было затюкивать безнаказанно. А вот Эстебан Колиньяр на первом же занятии был назван образцовым унаром. Нет, называвшаяся герцогом Окделлом не завидовала, ну разве что самую малость. Но вот то высокомерное выражение, появившееся на лице Эстебана, вызывало непреодолимое желание стереть его любой ценой. Но пока время для этого не настало.
В первый раз «Ричард» была поставлена в пару с Анатолем. Дрался «однокорытник» бестолково, дергался в ожидании обманки, на чем и попался: высматривая скрытый смысл, не сумел парировать прямой удар.
На другой день ей выпало фехтовать с Арно. Младший Савиньяк весело подмигнул, становясь в позицию. Возможно поэтому «Ричард» не почувствовал горечи поражения – виконт Сэ фехтовал отменно.
Потом несколько занятий она не тренировалась, испытав на себе излюбленное наказание Арамоны: провинился – стой, смотри и держи шпагу на вытянутой руке все занятие. Первый день такого «поощрения» мышцы не оценили. Рука ныла всю ночь. Потом то ли «герцог Окделл» стала сильнее, то ли просто привыкла к этому ощущению, как к ненавистному унарскому платью.
А в один день капитан Лаик, гадко улыбаясь, вызвал в круг Колиньяра и сделал приглашающий жест ей:
- Ну-с, унар Ричард, докажите, что вы знаете, с какой стороны взяться за шпагу.
Она вышла, ощущая на себе внимательные взгляды. Рука, державшая эфес, внезапно вспотела. Создатель, неужели она боится этого самоуверенного «навозника»? Нет, нет и нет. Просто он ей отвратителен, и он любимчик Арамоны…
«Ричард» встала в позицию и сделала первый выпад. Так, ни на что не рассчитывая, и тут же закрылась, ожидая ответного удара.
- Кто бы мог подумать, унар, что вы будете, как улитка, после каждого шажка прятаться в домик! – смешок капитана поддержали те, кто пользовался его благосклонностью и ненавидел Окделлов. Те, чье мнение хоть что-то значило для Дика, даже не улыбнулись. Это немного придало сил. Но все равно щеки окрасил румянец. «Ричард» атаковала решительнее, но «навозник» с показушной легкостью отбил выпад и перешел в нападение. Звон металла о металл зазвучал чаще.
Ричард Окделл понимал, что обречен на проигрыш – хотя бы потому, что Эстебан-то не девушка: он просто сильнее!
Однако, как же не хотелось это признавать под откровенно злорадным взглядом Свина. «Дик» забыла за этими мыслями, что должна оставаться предельно сконцентрированной на бое, а Колиньяр не стал упускать момент. Правое предплечье отозвалось болью. Тренировочная шпага ударила вначале плашмя. Дик не смог молниеносно вскинуться в ответном или хотя бы защитном выпаде, а вот противник резко пошел на сближение. «Ричард» поняла, что тот задумал, лишь ударяясь о дворовые плиты спиной. Подсечка! Не очень-то благородно! Впрочем, чего ожидать от навозника!
А Эстебан, рисуясь перед остальными, приставил конец шпаги к ее щеке. Его губы тронул ухмылка.
- Просите пощады!
Ответом ему стал яростный взгляд. На Арамону не стоило и рассчитывать, хотя другой ментор вмешался бы – Дик был в этом уверен. Молчали и унары, ожидая, что будет.
«Ричард» молчала, вперившись ненавидящим взглядом в тонкие черты лица противника.
- Бой закончен. Унар Эстебан, победа ваша, - наконец соизволил открыть рот Арамона.
- Ну что ж… - лениво протянул тот. – Еще пару секунд, если не возражаете, – и с силой провел концом учебного оружия по щеке «Ричарда», оставив на ней багровую полосу.
- Я это запомню, - только это она и смогла выговорить. На дуэль вызывать глупо после произошедшего, лезть в бутылку опасно. К тому же она обещала!
- Не сомневаюсь, - светловолосая гадина улыбнулась еще шире.
А «герцог Окделл» впервые пожелала человеку немедленной мучительной смерти, хотя надорский священник свято запрещал так думать, уверяя, что такие «пожелания» часто обращаются против желавшего.
Но ей сейчас было на это наплевать.
Глава 6. Присяга.
Настроение не просто было ужасным – оно скатилось до отметки отвратительно. А прокушенная той крысой рука абсолютно не добавляла оптимизма, нещадно напоминая о себе болью. Наль уже успел ее «обрадовать», поведав, что Дорак лично отметил герцога Окделла на Совете. Конечно, «сын» мятежника в столице – что может быть более непредсказуемым и опасным? Очевидно, только дочь мятежника.
Но как же неприятно быть выгнанной с позором! Девушка поняла, что мыслит совсем как молодой герцог, которого как щенка выбрасывают на обочину. Кузен продолжал квохтать, убеждая, что не все потеряно, но от этого сочувствия становилось только гаже! Реджинальду пришлось напомнить, кто герцог Скал. Да, не очень вежливо, совсем не по-дружески – но как же все это надоело!
Все они – матушка, Эйвон, Наль, кансилльер – твердят, что нужно ждать и верить! Но не они же оказались под основным напором насмешек!
Интересно, что делают девушки, когда их обижают? Разумеется, те, кто не вынужден притворяться юношей. Плачут? Ожидают, когда за них заступится славный рыцарь?
«Ричард» криво усмехнулась, что-то ответив Налю. Она уже забыла, что значит плакать, что значит показать собственную слабость.
Она уже сильнее всех расфуфыренных «навозников» хотя бы в этом!
И завтра, когда никто из дворян не назовет ее имя, она вернется в Надор. Как поступит матушка? Прикажет разыграть смерть сына? Ведь все равно скоро голос будет выдавать «герцога Окделла»! Или скажет тайком вернуться в Олларию?
Она может, силы воли и упрямства матушке не занимать.
- Дикон? Дикон! Ты меня слышишь?!
Голос Наля пробился сквозь завесу грустных мыслей. «Ричард» заставила себя улыбнуться.
- Да понял я уже, что все будет хорошо, понял! Ладно, до встречи! – толстенькому кузену трудновато и раньше было догнать стремительного «Ричарда», поэтому отделаться от Наля удалось быстро.
А через некоторое время братья бароны из Торки заставили ее поверить, что не все потеряно, гораздо успешнее, чем собственный кузен.
Так что на площадь девушка шла с гордо поднятой головой.
***
Арамона записал Ричарда четвертым, но это больше не играло роли. Железная воля кардинала заставила согнуться вначале коменданта, а затем и маршала. Имена молодых дворян еще раз прокричал герольд, но Дик уже все понял. Оставалось только не уронить собственного достоинства. Он повыше задрал подбородок и выбрал точку на ступенях, на которую и уставился. Сейчас трубы взвоют в последний раз…
Дикон на мгновение прикрыл глаза.
– Ричард, герцог Окделл. Я, Рокэ, герцог Алва, Первый маршал Талига, принимаю вашу службу.
Он бы не удивился, если бы сейчас прозвучали раскаты грома, хотя на небе не было ни облачка. Ощущая, что ноги стали как будто деревянными, он поднялся по лестнице и преклонил колено перед человеком, который убил его отца.
А что еще ему оставалось делать? Бросится на Ворона с кинжалом, попытаться достать кардинала? Выкрикнуть, что подачек убийцы ему не нужно и загреметь в Багерлее?
Ричард не видел никого, кроме маршала. Хотя кресло того стояло рядом с королевским. Где-то поблизости находился и эр Август.
Она коснулась губами белой кожи руки маршала, произнеся слова присяги. И стала за его спиной, услышав приказ.
Что теперь будут говорить о герцоге Окделле, что скажет матушка…
В голове вертелся раскаленный вихрь, перед глазами все плыло, рука как будто нарочно разнылась еще сильней… Мелькнул нежный профиль Ее Величества…
Но «Ричарду» запомнилась только ухоженная рука, пальцы которой были унизаны перстнями с сапфирами, черно-белая перевязь и синие холодные глаза.
Мудрые старцы говорят, что судьба не делает ошибок, но что она хочет сказать герцогу Окделлу?..
@темы:
фанфики,
шизануто-фэндомно-разное,
Отблески Этерны