Полюбить врага (Fem!Ричард/Рокэ)

[Leriira]

На чем там я остановилась? =) *кокетко*


Глава 25. Переход.

Луч солнышка очень коварно пробивался через щелку между занавесками, выбрав пунктом назначение веко спящей девушки. Эрика недовольно поморщилась, натягивая одеяло на голову и отворачиваясь. Вылезать из мягкой и теплой постели не хотелось совершенно – не Надор, с его пыльными подушками, старыми, чуть что рвавшимися простынями, убитыми матрасами, которых, чтобы не чувствовать жесткое дерево кровати, надо было навалить штуки три, не меньше. Но обходиться приходилось одним: слуги и не думали перечить Мирабелле, а той, похоже, и в голову не приходило, что спать можно и с комфортом, а не просто для того, чтобы убить несколько часов до молитв и после, с кратким перерывом на прием пищи.
А уже после почти двух недель непрерывного пребывания в седле! Создатель, да тут же просто рассветное блаженство…
Эрика, укладываясь вчера вечером, заверила себя, что встанет не раньше полудня и ей все равно: пожар, потоп, тренировка с эром, прием во дворце, конец света, возвращение Создателя.
Казалось бы – отвернись и досыпай! Но наши желания крайне редко совпадают с нашими же возможностями. Вывод: либо увеличить возможности, либо уменьшить желания. Первое в мире умеют делать три-четыре человека, и Эрика в их счастливое число, разумеется, не была включена.
Пришлось смириться с голосами за дверью, шумом за окном, вероломно сбежавшим сном и подлым солнечным лучом.
Тук-тук. Постукивание в дверь.
Натянуть одеяло повыше:
- Да?
В дверь, открыв ту бедром, протиснулась Кончита с подносом. А заодно и шум из коридора.
- Завтрак в постель, - торжественным голосом прокомментировала Эрика. – Как мило, я почти отвык. Спасибо, что мне и хотелось. А что там происходит? – девушка неопределенно махнула рукой с зажатым в ней кусочком ветчины в сторону двери.
- А вы ничего ночью не слышали?
- Нет, спал, признаюсь, как убитый.
- Вам повезло, дор Рикардо. Всю ночь полгорода бушевало. Искали епископа приезжего эсператистского.
- Оноре?
Эрика что-то слышала краем уха. Вроде как официально Оноре прибыл, чтобы установить соглашение между олларианской и эсператистской церквями.
- И… что?
- Расспросите лучше Хуана или Антонио, дор. Я и из дому-то не выходила. Или соберано, но только не сейчас.
- А что так? – Эрика откусила кусочек сыра.
- Отдыхает. Не знаю, что произошло, но говорят, что эту ночь нескоро забудут… Желаете еще чего-нибудь?
- Нет, спасибо. Можешь идти.
Значит, Хуана расспросить можно, а вот к Рокэ лучше не лезть. Совет дельный, но можно и по-другому. Она же собиралась к кансилльеру, почему бы не прогуляться к нему сейчас?

***
- Ричард! Мальчик мой! – эр Августу пылко приветствовал «герцога Окделла». Эрика отметила темные круги под глазами Штанцлера и подумала, что ему этой ночью не удалось выспаться. По дороге девушка уже кое-что успела узнать о событиях Октавианской ночи, а потому с готовностью обратилась в слух, вникая в торопливый рассказ кансилльера. Штанцер не подкачал: причина бедствий для него была почти всегда одна, и имя ей было Квентин Дорак. Эрика вздрогнула, когда эр Август произнес имя Алвы. «Рокэ не любит жить… Рокэ не любит никого… Рокэ играет с чужими жизнями так же легко, как со своей».
Эрика изобразила на лице праведный гнев, для этого не пришлось даже прилагать усилий. Правда, вызвана эмоция была иным – девушка помнила Рокэ перед Дарамой, на поле битвы, после победы.
Герцог Алва не любит жить? Чушь! Такое мог выдумать только человек, который никогда не рисковал своей шкурой в настоящем бою, предпочитая отсиживаться в тылу, прикрываясь государственными делами.
Рокэ не любит никого? Алва, по меньшей мере, любит Моро. Хоть это можно сказать точно.
Алва играет. Кансилльер сам говорил, что тот по натуре игрок. Почему б не сыграть, особенно, если дева удачи так благосклонна…
Штанцлер просит время подумать и чтобы Ричард зашел к нему через три дня.
Дик зайдет. Герцог Окделл не может отказать другу семьи – это невежливо. Но свою задачу эр Август выполнил виртуозно – вынудил переключиться на куда более земные проблемы, чем несчастная любовь. И прочий запутанный клубок эмоций и воспоминаний.
Граф вообще любит подумать и поговорить.
Делать, в общем-то, было нечего. Эр поручений не давал, визит кансилльеру был нанесен. Опять вытащить на прогулку Наля? Как-то уже некрасиво. Кузен, конечно, вслух не скажет, но наверняка подумает, что герцогу Окделлу больше не с кем и некуда пойти. Смешно так, что даже грустно.
Если бы Ричард был, он бы наверняка мог весело провести время с какой-нибудь девушкой. Да хоть с куртизанкой!
Умом Эрика понимала, что это нужно, нужно вести себя, как все юноши ее возраста. Но она-то тяги к девушкам не испытывала, к тому это было бы совсем-совсем нечестно!
Ну вот станет она оказывать внимание какой-то барышне. Допустим, та ей даже поверит. Что дальше? Жениться Эрика не может. А дальше дурачить ни в чем не повинную красотку? Мерзко. А иначе что?
Только сейчас Эрика в полной мере осознала, что положение ее, так или иначе, но неотвратимо верно ведет тупик. Шмыгнув носом, она пришпорила Сону. Думать на эту тему не хотелось, но приходилось признать, что придется. И чем раньше, тем лучше. Можно хоть придумать, как красиво обставить, например, собственную смерть. Интересно, Алва сразу это прокрутил в голове, когда не стал разоблачать «оруженосца»? Или, напротив, даже не задумался о такой мелочи?
Да-а, положеньице.
Эрика, приехав домой, оставила Сону на попечение конюхов, а сама направилась в сад. Но, не пройдя и десятка шагов, резко развернулась и пошагала к дому. Все-таки просто сидеть в саду скучно. Лучше уж сидеть там с книжкой, если больше нечем убить время. Нет, конечно, еще слишком холодно, чтобы уединиться там дотемна, но часок вполне можно занять.

Глава 26. Услышанный разговор.

«Ричард» Окделл присел перед высокой полкой, водя пальцем по корешкам книг, стоявших в самом низу, и никак не мог остановить выбор на чем-то конкретном. Юноше полагалось интересоваться войной и сражениями. Эрика не испытывала к этому отвращения, но и тяги особой не чувствовала. В Лаик рассказывали неплохо об этом, а вот читать талмуды о построениях, тактике и стратегии было немного скучновато. Девушка всегда считала, что «живой» рассказчик много лучше сможет донести идею. То же касалось и арифметики. Хотя в этой науке она достигла больших успехов. Но это все же далеко не та литература, которую хотелось полистать просто так, для развлечения.
Герцогине Окделл нравились стихи. Пожалуй, за это действительно спасибо мэтру Шабли, который открыл для нее Веннена и Дидериха. Эрика отложила найденный томик сонетов. Просто на всякий случай, если не наткнется на что-то более интересное. Например, о Гальтаре. Или магии.
Нет, Эрика разделяла точку зрения большинства сьянтификов, что практическая магия невозможна. Но ведь есть же легенды о необычных возможностях повелителей стихий! Вот что было бы неплохо отыскать. И, пожалуй, перечитать еще о Беатрисе Борраске - история отчасти неприятная, но оттого и странно интригующая…
Скрип двери заставил Эрику замереть, а потом метнуться за стеллаж, будто ее застали за чем-то неподобающим.
- … А я тебе в сотый раз повторяю, что это неразумно!
- Эмиль, не начинай опять эту песню. Ты же знаешь, что это бесполезно.
Эмиль? Эмиль Савиньяк? Он ведь еще должен быть только на подходе к границам!
Эрике было видно в просвет между книг, через который она подглядывала, камин, низенький столик и одно из кресел. Говорившие помолчали, задумались, прежде чем сесть.
Скрипнуло кресло. Брат Арно в сердцах откинулся на обитую черным бархат спинку и сложил руки на груди. Он чуть хмурил брови. Похоже, или не понимает или не согласен с эром. Рокэ сел в другое кресло, его не было видно совсем.
- Росио, - Эмиль воспользовался уменьшительным именем, значит, уже почти готов пойти на попятную, - мне иногда кажется, что ты, при своем таланте управлять людьми, совершенно в них не разбираешься! Если тебе наплевать на собственную жизнь, то… То я уже совсем ничего не понимаю. К несчастью, я не Ли, чтобы ухитриться каким-то чудом уследить за твоими мыслями. Но, Разрубленный Змей, неужели тебя ни капельки не тревожит сложившееся положение? И мальчишка?
- Положение? А что с моим положением? Или ты имеешь в виду Оноре?
- Так это все-таки ты… Я только слышал, что здесь творилось вчера.
- Смотря что я. А тебе было бы лучше отдохнуть, не ломясь ко мне сломя голову. Впрочем, можешь отдохнуть и у меня.
Эмиль мотнул головой, отбросив с лица длинную светлую прядь, и резко рассек воздух ладонью, показывая, что не даст уйти от темы.
- А Окделл? С ним-то что? И дураку понятно, что Штанцлер слишком подозрительно притих. А ты так спокойно отпускаешь к нему Ричарда!
- Что ты предлагаешь? – Рокэ растягивает слова, как бы давая Савиньяку продумать ответ и сразу решить, что советы давать бесполезно. Но пылкости Эмилю не занимать, и он, похоже, снова распаляется:
- Запрети ему! Окделл обязан тебе повиноваться в любом случае – и как сюзерену, и как Первому маршалу Талига!
- Допустим. Я тебе скажу, что тогда будет, а ты меня поправишь, если я где-нибудь ошибусь. Итак, сейчас я зову Ричарда и говорю, что пересмотрел условия нашего с ним сожительства и фактически сажаю его под домашний арест.
- Нет, не обязательно…
- По-твоему, он не сможет встретиться с господином кансилльером в трактире, церкви или игорном доме?
- Штанцлер не будет рисковать…
- Зато Окделл будет. Друг семьи, как никак, - тон Рокэ на мгновение стал издевательским. А графу совсем необязательно лично присутствовать при хвалебной песни делам давно ушедших дней. Это если без домашнего ареста.
Если не выпускать Ричарда из дому, Штанцлер поднимет еще больше вопля. Того и гляди предположит, что мы его съели за ужином, если мальчишка хоть раз в неделю к нему не заглянет. А уж скандалы раздувать наш старый больной человек мастер на все руки и ноги. Далее, ты говоришь, я не разбираюсь в людях. Но на то, чтобы представить реакцию Дикона, моих способностей хватит. Мой оруженосец вначале обидится на весь этот несправедливый мир, разозлится на меня, а потом попробует сбежать. Что проделать из дома, кстати, ему удалось. Хотя и не без скандала, как я подозреваю.
Так что все останется как есть. Напротив, я тебе скажу, я приложу как можно больше усилий, чтобы юный Окделл проводил настолько много времени с кансилльером и прочими Людьми Чести, насколько это возможно. – И, снизив голос до глухого шепота, почти сам себе, заставив Эмиля нагнуться вперед, прислушиваясь, проговорил:
- Пока он не со мной, он будет жить. Пока он управляем, он будет жить.
- Рокэ! – глаза Савиньяка широко раскрыты. Эрику тоже испугал такой враз ставший незнакомым голос. Алва прикрывает глаза руками – Эмиль помнит, что для Росио этот жест характерен, но почему он так делает и с каких пор, кавалерист не возьмется сказать. Он открывает рот, собираясь что-то ответить, но замолкает под ясным синим взглядом:
- Пока он нужен Штанцлеру, он будет жить!
Скрип, шорох, низкий столик падает на бок от мощного пинка.
Вытянувшееся лицо Эмиля будто зеркало для Эрики. Ей кажется, что сейчас на ее лице застыло точно такое же выражение. Непонимание, растерянность, изумление.