fem! по Отблескам

[Leriira]

Глава 3. Будни Лаик.

«Ричарду» сразу не понравился этот похожий на начищенный самовар капитан. Арамона так и лучился от самодовольства и ощущения собственной значимости. Зато выпученные глаза ментора добавляли ему сходства с хорошо прокипяченным раком. «Ричард» не сдержал смешка и тут же пожалел об этом, увидев выражение лица Арамоны. При Эйвоне тот, хоть и не боялся того ни на талл, не посмел поносить молодого герцога. Но вот когда Ричард останется один…
Арамона был понятливой свиньей, а тут под руку подворачивается сын мятежника. О да, лучшего мальчика для битья отыскать сложно!
Ричард пересилил себя и взглянул прямо в глаза капитану.
А потом почти бездумно произнес клятву унара. Эта клятва – для будущих теньентов, полковников и генералов. Но никак не для переодетой девушки, на плечи которой водрузили миссию по спасению отечества и мести и бросили в самый центр волчьей стаи.
Герцог Окделл проводил опекуна и был препровожден бдительным сереньким служкой в келью, по недоразумению названную комнатой. Хотя… дома его комната отличалась лишь размерами. Ричард был предупрежден о том, что ночью нежелательно бродить по поместью. И он смирился. А та, которая откликалась на это имя – нет. Девушка отметила, что изнутри на двери не было запора – и поджала губы. Что ж, от совсем уж незваных гостей она будет запираться стулом. К тому же ей не так много времени нужно, чтобы, если можно так выразиться, привести себя в порядок.
Ричард подтащил стул к двери и пару раз дернул, проверяя конструкцию на стойкость. Ну если не с тараном придут, то времени хватит. Дикон сбросил верхнюю одежду и стал проворачивать в гнездах пуговицы рубашки. Хотелось хоть несколько вздохов сделать полной грудью – и Ричард потянул за узел, затянутый чуть пониже солнечного сплетения и чуть правее. Сзади что-то зашуршало.
Забыв о стуле, придерживающем дверь, Дик сдавленно вскрикнул. Подхватил рубашку, закрывая грудь и одновременно оборачиваясь на звук.
- Леворукий! – помянуть Повелителя кошек в сердцах. Источником шума оказалась крыса. Огромная, наглая. Крыса, словно почувствовав взгляд Окделла, приподняла голову, сверля новый для комнатушки предмет маленькими черными глазами-бусинками. Нос и усы пришли в движение: зверюга принюхивалась, но делала это так, словно желала показать герцогу свое презрение. Ричард оглянулся в поисках чего-либо, что можно было метнуть в серую тварь. Ничего подходящего не оказалось – не швыряться же собственным сапогом?!
Крыса фыркнула и лениво уползла под кровать, напоследок похваставшись лысым, но довольно длинным хвостом.
Ричард попытался отодвинуть кровать – посмотреть, где нора, и устроить какую-нибудь каверзу этой отвратительной твари, но предмет мебели то ли был намертво приколочен к полу, то ли у Дика не хватало сил, чтобы сдвинуть его.
Ричард вернулся к столу, на котором валялись снятые бинты. Вздохнул и, следуя старой привычке, стал наматывать их на кисть. Закончив, стянул получившийся моток и, захватив за конец полотка, правой рукой стал обматывать себя вокруг спины. Перехватил левой – ткань пошла спереди, закрывая нежную белую кожу груди.
Затем Ричард набросил на плечи рубашку – черную. Он неплохо относился к одежде в темных тонах. Она лучше всего скрывала девичью тонкость фигуры. Кто-то, конечно, сказал бы, что это просто портной ошибся с размером, но выскользнувшего лаской за дверь унара это радовало.
Она думала, что каждый шаг в спящем «загоне» будет разноситься эхом по коридору, но нет – ее было почти неслышно и все равно «Ричард» старалась ступать осторожней, готовая в любой миг задуть свечу, прихваченную с собой, и вжаться в стену или прянуть в ближайший боковой коридор. Создатель, да здесь же настоящий лабиринт! Надо начинать отсчитывать от следующей двери путь назад, а то она проплутает здесь хорошо если до утра.
«Дом не любит»… Слова «мыша» прочно врезались в память и звучали в ушах на каждом повороте. Ричард в эти мгновения замирал на месте, задерживая дыхание и чутко прислушиваясь.
Из глубин памяти всплыло, что раньше Лаик являлся монастырем и что о поместье ходят слухи, будто здесь есть призраки. «Ричард» считала, что призраков не боится. А холодные потрескавшиеся, будто хмурые стены?.. Дома такие же… Только эти все же чужие. А так, камень и камень. Глупо бояться того, что не может причинить тебе вреда.
Матушка как-то сделала выговор отцу Маттео, которого Дикон с Айрис уговорили рассказать о призраках и выходцах. Но священник с достоинством выдержал холодный упрек герцогини, а после назло хозяйке Надора научил детей Эгмонта четверному заговору, который так любила старая Нэн, как будто не он хватался за голову, когда та бормотала эти слова по поводу и без.
Ричард повторил их про себя, как краткую молитву, и, усмехнувшись, прошел в открытую дверь-арку, забыв удивиться – ведь все двери, мимо которых он до этого шел, были наглухо заперты.