fem! по Отблескам

[Leriira]

Глава 2. Трудности.

Забавно, но первый год ее жизнь не поменялась кардинально. Она и раньше не была паинькой, сидящей возле окна и то и дело колющей пальцы иголкой, держа во второй руке пяльцы. Эгмонт в пику супруге нередко проводил время, обучая дочь верховой езде.
Она тогда сама запрыгивала на смирного жеребчика с длинной челкой, прося отца, чтобы он не помогал. Не доставая до стремян, просто подпрыгивала и хваталась за седло, ящеркой подтягиваясь и устраиваясь на лошадиной спине. Эгмонт смеялся в бороду, глядя в серые смеющиеся глаза.
Теперь для нее приглашен наставник – капитан Рут из Надорских казарм. Добрый, но ужасающе пунктуальный. Он не бранился, но его красноречивый взгляд, когда Дик, запыхавшись, прибегал во внутренний двор, заставлял Ричарда опускать глаза.
Капитан наверняка удивлялся, что юный герцог едва знает, как схватиться за эфес, но, к его чести, не подавал виду. А «Ричард» старался добавить силы рукам, потому что те жутко уставали даже после десяти минут разминки. Однако шли недели, и Ричард уже не тер по вечерам запястье правой руки. И не перевязывал себе щиколотку, в один день сверзившись с лошади.
Ткань, стягивающая грудь, уже не мешала дышать так, как в первые дни. Сапоги на толстой подошве, достигающие колен, стали казаться удобными и изящными. Привычными. Как и приветственный поцелуй матушкиной руки.
«Ричард» по-прежнему ходил с семьей в часовенку, но порой ему удавалось отлынивать. Конечно, Мирабелла сразу вывела дитятко на чистую воду, но сказать при священнике ничего не могла. Только потом, оставшись с сыном наедине, чеканя слова и высоко приподняв подбородок, провела беседу о том, как должны вести себя люди Чести.
Ричард кивал, пустыми глазами глядя на стену напротив, отмечая, что трещина, которая тянется уже лет пять, становится все шире.
А потом…
Одним утром Ричард проснулся от странно-тягучей боли внизу живота. И ощущения, что по ногам что-то течет. Дик, уже привыкший говорить о себе в мужском роде, подскочил, как ужаленный, и с изумлением уставился на багровые пятна на серой простыне. Резким движением подхватить бинты, обматывая себе еще и бедра. Содрать с кровати простыню и, скомкав, забросить в почти пустой шкаф. А самому, едва не срываясь на бег, бежать искать матушку.
Герцогине с некоторым сочувствием кивнула, выслушав сбивчивый шепот Ричарда, себе под нос сказала, что рассчитывала на наличие времени, и сухо, пока они шли в комнату Дика, разъясняла причины кровотечения – хоть дочь и одевалась в мужские платья, но юношей она не была.
Мирабелла забрала испачканную простыню и, как понял Ричард, предупредила капитана о том, что сын немного болен и несколько дней не сможет брать уроки фехтования.
Так прошло еще несколько лет.
Серые будни, как серые коридоры. Побитые молью ковры, как покрытые пылью обитатели Надора. Порой так и хотелось взять палку и колотить, выбивать эту пыль отовсюду: из покрывал, занавесок, шуб…
Ричард заметил, что иногда задыхается. Также, как Айрис. Хотя бедная сестричка заходилась в судорожном кашле ежедневно, а Дикон все-таки не был болен. Просто что-то попало в легкие, с легкостью выдавив из глаз слезы.
Как он мечтал вырваться отсюда! Все равно куда! Только бы уехать.
Его услышали где-то на небесах. Только вот этот факт уже не радовал юного герцога.
По документам опекуном Ричарда значился Эйвон Ларак. Да только слово Мирабеллы Окделл за эти шесть лет стало даже не просто законом. И потому граф уступил, хотя Дикон едва ли не на коленях умолял матушку не отправлять его в Лаик. Но герцогиня была непреклонна.
Тем же вечером она забрала знак Дома, который Дик носил, не снимая, уже несколько лет.
И снова бесконечные напутствия, предостережения и пафосные речи о светлых днях, праведной мести и много далее в том же духе.
Ах, как Ричарду это надоело!
Может быть, именно поэтому он никак не мог понять, чего он страшиться больше: заживо гнить в холодном родовом замке или сносить оскорбления вначале в Лаик, а затем и в столице.
Герцогов Окделлов не любили в Олларии.
«А Талигойи нет уже четыреста лет!» - мстительно произнесла про себя девушка, выезжая за тяжелые ворота вслед за Эйвоном.